Вот уже 60 лет в нашей памяти слово “Сталинград” ассоциируется с исторической битвой, которая изменила ход Великой Отечественной и Второй мировой войн. Кровопролитные ожесточенные сражения в большой излучине Дона и на Волге развернулись на территории в 100 тысяч квадратных километров.

Почти полностью разрушенный, но непокоренный Сталинград по праву сделался символом мужества и героизма советских воинов, а битва за него получила название “Великой”. И это не просто художественный эпитет. В сражениях за Сталинград с обеих сторон участвовало свыше 3 млн. 600 тыс. человек, более 60 200 орудий и минометов, 8850 танков и 7300 самолетов.

Сравним: в битве под Эль-Аламейном (23.10-3.11.42 г.), к которой наши западные коллеги относят коренной перелом в войне, было задействовано в десять раз меньше войск. Кстати, лишь одна операция союзников втянула в свою орбиту более значительные силы - это Рурское наступление (март-апрель 1945 г.). Все предшествовавшие ей (Италия, июнь 1944 года, Север Франции, август 1944 г., Арденны, декабрь 1944 - январь 1945) несравнимы по своим масштабам со Сталинградской.

В битве под Москвой немцы, как известно, проиграли “молниеносную войну”, однако им удалось остановить продвижение советских войск и стабилизировать фронт. 5 апреля 1942 года Гитлер подписал директиву № 41 - план второго “молниеносного похода против Советского Союза” (операция “Блау”). “Цель заключается в том, чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по возможности военно-экономических центров”. При этом главную операцию планировалось провести на южном участке с задачей “уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет”.

Операция “Блау” преследовала разнообразные цели. Это и военно-экономические - захватить промышленно-сырьевые ресурсы юга Советского Союза, прежде всего нефть, и политические - отрезать СССР от его союзников через Иран. Стратегически же этот бросок должен был обеспечить огромную охватывающую операцию из районов Кавказа, Средиземноморья и Северней Африки в направлении Ближнего Востока.

С оперативной точки зрения этот план в основных чертах повторял идеи “молниеносных” походов 1939-1941 годов: Германский генеральный штаб оказался бессильным выдвинуть новую концепцию войны. Переоценка собственных экономических, политических и военных возможностей, недооценка противника, оказались неизлечимым пороком гитлеровской стратегии. План исходил из ложной предпосылки, будто удар на юг полностью ликвидирует военно-экономический потенциал Советского Союза.

Однако имела ли шансы на успех прежняя концепция “блицкрига” теперь? Советский Союз выстоял в самый трудный период вторжения, когда боевой дух армии был подорван бесконечными поражениями и отступлениями, командный состав не имел боевого опыта, а экономика западных областей была разрушена. После битвы под Москвой ситуация изменилась. Эвакуированные на восток заводы стали снабжать армию новой техникой. Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования сумели сформировать многочисленные резервы. Наконец, сформировалась антигитлеровская коалиция, ресурсы которой намного превосходили возможности фашистского блока. Войну Германии и ее союзникам уже объявили 26 государств.

На чем же строились стратегические расчеты гитлеровского военного руководства? Прежде всего, оно по-прежнему рассчитывало на эффект внезапности. За мощным первоначальным ударом следовало стремительное развитие успеха в глубину. Главная идея начальника штаба Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) фельдмаршала В. Кейтеля заключалась в том, чтобы первый удар от Курска к Воронежу, расположенному на полпути между Донбассом и Москвой, создал у русских “ложное впечатление намерения поворота на север, против Москвы, с тем, чтобы их резервы были там удержаны”. Затем следовало быстро перерезать железные дороги, связывающие Москву с индустриальными и нефтяными районами, “внезапным и быстрым поворотом вдоль Дона на юг занять Донбасс, захватить нефтяные районы Кавказа и перерезать движение судов на Волге у Сталинграда”.

Основной тонкостью всего плана считался именно этот быстрый поворот крупных танковых сил от Воронежа к югу. Танкам предстояло двигаться на предельных скоростях вдоль Дона к его большой излучине у Калача, а затем - к Сталинграду, и здесь соединиться с группировкой, наступавшей от Таганрога вдоль нижнего течения Дона. Расчет был на то, что советское командование не успеет перебросить туда резервы с центрального участка. Ключевая задача - окружить и ликвидировать всю южную группировку советских войск и ни в коем случае не позволить ей уйти за Дон. Когда это удастся выполнить, откроется путь к богатствам Кавказа.

Чтобы вернее достигнуть этой цели, генеральный штаб задумал провести ложную подготовку (то есть имитацию) наступления на Москву, что должно было создать впечатление, будто главный удар наносится здесь.

Советская разведка своевременно обнаружила сосредоточение крупных сил противника на южном крыле советско-германского фронта и подготовку им большого наступления на юге. Она поставила в известность Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб о намечаемом на Юго-Западном направлении ударе на Кавказ и Сталинград. Ставка признавала возможность наступления немцев на юге. Однако считала, что противник, державший крупную группировку своих войск (свыше 70 дивизий) в непосредственной близости к Москве, вероятнее всего нанесет удар не в сторону Сталинграда и Кавказа, а во фланг центральной группировки Красной Армии с целью овладения Москвой и центральным промышленным районом.

Вместе с тем, основную массу стратегических резервов Ставка расположила не только на Западном, но и на Юго-Западном направлениях (на рубеже Тула, Воронеж, Саратов, Сталинград), что впоследствии позволило ей использовать их там, где немцы наносили главный удар. Заметим, что гитлеровская разведка не смогла раскрыть ни численности резервов Ставки, ни их расположения.

Решающие события 1942 года развернулись через год и шесть дней после нападения третьего рейха на Советский Союз. 28 июня мощная артиллерийская канонада и авиационные удары возвестили о начале нового генерального наступления вермахта на восточном фронте. 4-я танковая армия Гота устремилась к Воронежу. Через два дня из районов Харькова и юго-восточнее его нанесли удары 6-я армия Паулюса и 1-я танковая армия Клейста. Немцам удалось прорвать оборону и охватить группировку советских войск под Осколом. Но танковый клин Гота застопорился у Воронежа. Войска генерала Ф.И. Голикова остановили вражеские дивизии у города и сковали их, что позволило затем главным силам Юго-Западного фронта избежать окружения и тем самым начать срыв фашистского плана.

В эти дни штаб Верховного главнокомандования вермахта провел реорганизацию управления: южный фланг группы армий “Юг” образовал группу “А”, которую возглавил фельдмаршал Лист, а оставшиеся объединения группы армий “Юг” (2, 6, 4-я танковая и 2-я венгерская армии) превратились в группу армий “Б” во главе с фон Боком (с 13 июня - фельдмаршал Вейхс). 16 июля штаб ОКВ и генеральный штаб сухопутных войск (ОКВ) переместились из Восточной Пруссии в новую главную квартиру “Вервольф” под Винницей. Отсюда Гитлер теперь “сам” руководил наступлением этих двух групп армий на Кавказ и на Сталинград.

Немецкие войска, развивая наступление, к середине июля продвинулись на глубину 150-400 км и вышли в большую излучину Дона. Это поставило под угрозу окружения армии Южного фронта, оборонявшиеся в Донбассе, которые в ночь на 7 июля, по приказу Ставки начали отход на рубеж реки Дон.

Ставка выдвинула из своего резерва три армии: 63, 62 и 64-ю, приказав развернуть их на рубеже Бабка, Серафимович, Клетская, Вер. Курмоярская. 12 июля был образован новый Сталинградский фронт под командованием маршала С.К. Тимошенко (с 23.7 - генерал В.Н. Гордов). В его состав, кроме упомянутых трех армий, в разное время были включены 21, 28, 38, 57-я общевойсковые и 8-я воздушная армии из бывшего Юго-Западного фронта, который расформировывался.

На рассвете 17 июля передовые отряды 62 и 64-й армий встретили в жаркой, выжженной степи у реки Чир авангарды наступающей на Сталинград 6-й армии гитлеровского вермахта. Натиск немецких танков и пехоты сдерживали огнем пулеметов и 76-мм полковых пушек. Противнику понадобилось шесть суток, чтобы преодолеть расстояние в 40 км. Выигранное время было использовано для усовершенствования обороны на основной полосе Сталинградского фронта.

Так, через три месяца после завершения Московской битвы завязались сражения за Сталинград. Начало их не было отмечено никакими особыми приказами и событиями. Но развертывались они с необычайным и все возраставшим напряжением.

Упорство оборонявшихся советских войск на сталинградском направлении все более тревожило гитлеровскую ставку. Уже 31 июля, то есть через две недели после начала битвы, фельдмаршал Лист получил приказ передать 4-ю танковую армию с кавказского направления для наступления на Сталинград. Германское верховное командование, прежде считавшее сталинградское направление вспомогательным, а кавказское - главным, постепенно меняло взгляд на их значение. Оно все больше усиливало группировку, наступавшую к Волге, за счет кавказской. Таким образом, сталинградское направление превратилось в центр борьбы для обеих сторон. Здесь вновь образовался один из сильнейших немецких ударных клиньев, созданных за время второй мировой войны. Ударной группировки подобной силы история еще не знала.

К середине августа войска противника форсировали Дон, а 23 августа - прорвались к Волге севернее Сталинграда. Город был разрушен ударами авиации, совершившей 2000 самолето-вылетов. В тот памятный воскресный день “Юнкерсы” летели не от линии фронта, не с запада, а с востока, со стороны нашего тыла, будто это были “свои” самолеты.

Ожесточенные бои шли круглые сутки. Лишь к 4 сентября 4-я танковая армия Гота смогла подойти к юго-западной окраине Сталинграда. Гитлер, чтобы скорее покорить город, лично руководил штурмом из “Вервольфа”. Однако и это не помогало. Ожесточенные контратаки советских войск следовали непрерывно. Гитлер твердо верил в успех. 30 сентября он торжественно заявил: “Сталинград, этот важнейший стратегический пункт, носящий имя Сталина, вот-вот падет”. Считая, что овладеть городом необходимо срочно не только из оперативных соображений, но также и из психологических, для мировой общественности и настроения союзников, Гитлер требовал от своих генералов: “Сталинград необходимо выломать, чтобы лишить коммунизм его святыни”.

Четыре мощнейших штурма города, продолжавшихся вплоть до 18 ноября, не сломили волю защитников Сталинграда. Высшим и последним достижением гитлеровцев во втором “молниеносном походе против СССР” был захват к 18 ноября развалин шести из семи районов Сталинграда. При этом 62-я армия удержала за собой три плацдарма. Войска же 64-й армии не допустили гитлеровцев в южный район города. Все эти плацдармы, вместе с межозерным дефиле, захваченным в ходе одного из контрударов, сыграли важнейшую роль в наступательном периоде битвы.

Для согласования действий нескольких фронтов, разных видов вооруженных сил и родов войск утвердили институт представителей Ставки. На них возлагалось принятие окончательных решений по всем вопросам, возникавшим на местах. В качестве представителей действовали самые опытные и высокопоставленные военачальники: заместитель Верховного Главнокомандующего Г.К. Жуков, начальник Генерального штаба А.М. Василевский, начальник артиллерии Красной Армии Н.Н. Воронов и другие. Этот опыт с успехом использовался во всех последующих кампаниях войны.

Решение о контрнаступлении под Сталинградом появилось в середине сентября, когда Ставка ВГК выделила эту операцию как главную до конца года. И это решение явилось для Гитлера и ОКВ полной неожиданностью, поскольку соотношение сил и средств на основных стратегических направлениях осенью 1942 года никак не способствовало таким планам.

Фронты Юго-Западного направления уступали немецкой группе армий “Б” по всем показателям. Даже к середине ноября, когда завершилась переброска резервов Ставки в район Сталинграда, противник обладал превосходством в силах и средствах в 1,26-1,65 раза. Положение усугублялось тем, что на центральном участке советско-германского фронта была развернута почти такая же крупная группировка врага.

Ставка ВГК справедливо полагала, что успешное контрнаступление возможно лишь при сохранении замыслов в абсолютной тайне и эффективных мерах, которые наверняка введут противника в заблуждение.

Переиграть многоопытного и хитрого врага, который сам постоянно занимался дезинформацией, имел многочисленные разведывательные и аналитические органы, было задачей особенно сложной. Любая попытка решить ее имитацией наступления (типа немецкого плана “Кремль”) в условиях непосредственного соприкосновения войск шансов на успех практически не имела.

Чтобы наши мероприятия выглядели не как “приманка”, а как реальная опасность, требовался точный расчет общего плана отвлекающей операции, ее согласование с планом “Уран” (контрнаступление под Сталинградом). Причем истинная цель и замысел ее в полном объеме были известны только Верховному Главнокомандующему, его заместителю, начальнику Генерального штаба и, в некоторых деталях, руководству Главного Разведывательного управления Красной Армии и разведывательных органов НКВД.

К началу октября по распоряжению генерала А.М. Василевского Генштаб разработал план наступательной операции Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов с целью разгрома немецких войск в районах Демянска, Великих Лук, Ржева, Сычевки, а Ставка ВГК своими директивами поставила фронтам соответствующие задачи.

Оказать помощь командованию фронтов в подготовке операции “Марс” и организовать взаимодействие между ними поручалось генералу Жукову. Параллельно с этим органы разведки, используя “двойных” агентов, направляли гитлеровским спецслужбам донесения с “необходимыми” сведениями о готовившимся наступлении. Эти данные старались максимально приблизить к фактическим действиям наших войск. Поэтому в них чаще сообщалось то, что разведорганы гитлеровцев могли добыть из других источников и сравнить их с донесением своих “агентов”. Особенную заинтересованность противник проявлял к донесениям о появлении на фронтах заместителя Верховного Главнокомандующего генерала Жукова.

Одновременно Генштаб посылал во фронты сталинградского направления незашифрованные директивы Ставки, предписывавшие прекратить все частные наступательные операции и перейти к жесткой обороне. Расчет делался на то, что эти директивы станут известны гитлеровской разведке и создадут у них впечатление о том, что широкое зимнее наступление советских войск начнется не на южном крыле советско-германского фронта, а на центральном - западном направлении.

Такое же впечатление должны были произвести слова И. Сталина в его докладе на торжественном заседании Моссовета 6 ноября 1942 г. о том, что “продвижение немцев в сторону нефтяных районов СССР является не главной, а вспомогательной целью”, а их основная задача - “отвлечение наших главных резервов на юг и ослабление Московского фронта, чтобы тем легче добиться успеха при ударе на Москву”. К слову сказать, эти высказывания Верховного Главнокомандующего ввели в заблуждение не только гитлеровцев, но и некоторых наших историков…

Судя по записям журнала военных действий ОКВ, Генштаб с тревогой ждал 7 ноября: в день своего великого праздника Красная Армия обязательно попытается наступать, чтобы отметить годовщину революции. Но такового не последовало, а утренние разведсводки 7 ноября писали: “Перед немецким Восточным фронтом вырисовывается с возрастающей ясностью главный район предстоящих русских операций на участке группы армий “Центр”. Но поскольку там уже были приняты серьезные меры: армия Манштейна переброшена и укрепляет занимаемые позиции, - Гитлер решил оставить свою главную квартиру и в тот же день уехать в Баварию, чтобы затем отдохнуть в Бергхофе, в своем сказочном дворце в горах. Вместе с фюрером отправились отдыхать оба руководящих генерала штаба верховного командования, Кейтель и Йодль. А 12 ноября генерал Цейтлер доложил Гитлеру, что “на Дону, для развертывания широких операций противник не располагает достаточным количеством сил”.

Таким образом, гитлеровское руководство не видело угрозы накануне контрнаступления под Сталинградом. Советское же командование, благодаря тщательной подготовке операций и превосходной маскировке, смело ослабило второстепенные участки, добившись стратегического превосходства и внезапности на направлениях главных ударов фронтов. На участках прорыва Юго-Западного и Сталинградского фронтов, составлявших 9% общей протяженности линии фронта, ему удалось сосредоточить соответственно 50 и 66 % стрелковых дивизий, 85 % артиллерии усиления, 100 % гвардейских минометных частей, все танковые и кавалерийские корпуса. В результате, при общем преимуществе группы армий “Б” в силах и средствах, на участках прорыва фронтов было создано превосходство над противником: в людях - в 2-2,5 раза, в артиллерии и танках - в 4-5 и более раз. Заметим, что осуществить массирование в таком объеме не удавалось еще ни в одной из предшествующих операций.

Утром 19 ноября внезапный и мощный удар советской артиллерии открыл великое наступление Красной Армии, которая сразу же захватила стратегическую инициативу. На огромной территории между Волгой и Доном развернулось гигантское сражение. В первый же день наступления ударная группа Юго-Западного фронта прорвалась на глубину до 25-35 км. Танковые корпуса стремительно двигались в тыл 6-й немецкой армии. На другой день им навстречу с юго-востока устремились подвижные соединения Сталинградского фронта.

События нарастали стремительно и грозно. 23 ноября войска Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов под командованием генералов Н.Ф. Ватутина, А.И. Еременко и К.К. Рокоссовского выполнили основную задачу, поставленную им Верховным Главнокомандованием. Они замкнули кольцо окружения вокруг 22 дивизий 6-й полевой и 4-й танковой армий вермахта. К этому времени была разгромлена 3-я румынская армия, четыре дивизии которой сдались в плен. Первый этап контрнаступления под Сталинградом был успешно завершен.

Удары под Сталинградом оказались для германского руководства столь неожиданными, что оно только к исходу второго дня контрнаступления стало понимать серьезность событий. И чтобы как-то стабилизировать обстановку, Гитлер решил создать ударную группу из войск 11-й армии (93 и 218-й пехотных дивизий), а ее штаб во главе с Манштейном - отправить из Витебска на юг с задачей: возглавить новую группу армий под названием “Дон” и объединить все войска в угрожаемой зоне. Из-за нелетной погоды Манштейн выехал лишь на следующий день поездом. Состав шел медленно, партизаны минировали дороги. В Новочеркасск, где формировалась группа армий “Дон”, фельдмаршал прибыл и вступил в командование лишь 27 ноября.

К этому времени наступающие советские войска образовали не только внутренний, но и внешний фронт окружения. Однако для Манштейна, как и для всего верховного командования вермахта, данное обстоятельство оказалось не последним сюрпризом: Красная Армия 24 ноября ударом на великолукском направлении начала наступление по плану “Марс”. 25 ноября войска Калининского и Западного фронтов развернули наступление в районе городов Белый, Ржев, Сычевка, а 28 ноября - Северо-Западный фронт - под Демянском. В ходе этой операции советские войска не имели крупных территориальных успехов. Вместе с тем, они крепко сковали противостоящие силы врага.

Итак, каковы же общие военно-политические итоги и значение победы под Сталинградом?

Германия потерпела самое крупное поражение с начала войны. Было окружено 22 дивизии, в плен взято 91 тыс. чел, 2500 офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом. На поле боя осталось 140 тыс. убитых. В Германии был объявлен многодневный траур по 6-й армии, а ее союзники стали искать пути выхода из войны. Япония и Турция окончательно отказались от нападения на Советский Союз.

С полей сражений Сталинградской битвы страшный вал войны неумолимо покатился на Запад. Президент США Рузвельт назвал победу эпохальной. В своей грамоте городу Сталинграду он отметил, что Победа будет вечно вдохновлять сердца всех свободных людей. Черчилль назвал Победу под Сталинградом изумительной, а король Великобритании прислал Сталину меч с надписью: “Гражданам Сталинграда, крепким как сталь, от короля Георга V в знак глубокого уважения британского народа”.

Значение Сталинградской битвы, которую так высоко оценивали современники, вряд ли кому-то под силу изменить. Подобно имени города Сталинград, она навечно останется в анналах мировой истории.